Людмила Пахомова. «Кумпарсита» — не танец, а Полет…

«Время, силы, пролитый пот, здоровье — обо всем этом можно было бы и не упоминать, потому что это условия жизни в большом спорте. Я и не считала ни времени, ни сил, я ничего не приносила в жертву: я занималась любимым делом», — так писала о своем месте в спорте  Людмила Пахомова. 

Это был не танец, а Полет. Нигде, никогда, ни на какой сцене более я не наблюдала за таким чудом.

За страстью, которой были пронизаны каждый жест и взгляд, за отточенностью движений, за чувственностью, которая проникала под кожу. Замечательно проникала, вместо внутривенного.
И сегодня, посмотрев старое видео, почувствовала, что Да… Магия не прошла…

«Наверное, мы попали в точку с этим танцем. Видимо, он был самым лучшим нашим танцем, если все запомнили «Кумпарситу», и просили «Кумпарситу», и судили о нас по «Кумпарсите», и любили нас за «Кумпарситу». Я думаю, этот номер в максимальном приближении отвечал нашему темпераменту, нашему видению танца — танца вообще, танца как явления, как особого средства самовыражения. «Кумпарсита» — это мы, это мы в то время, это то время».- так писала она о самом ярком танце — визитной карточке этой пары

А ведь сколько лет минуло с тех пор, как танго «Кумпарсита» покорило все ледовые площадки мира? Десятки лет. Я уже давно перестала интересоваться фигурным катанием. После ухода звездного дуэта Пахомовой и Горшкова пропал интерес.

И осталась большая грусть от того, что эта талантливая Женщина так рано ушла. Помню маленькую газетную врезку и там сообщение, что не стало советской спортсменки, заслуженного мастера спорта СССР , заслуженного тренера РСФСР , чемпионки Олимпийских игр , неоднократной чемпионки мира и Европы в спортивных танцах на льду.

Она же всегда была критична к себе: «Быть звездой мне нравилось. Разве не мечтает об этом каждая артистка? Я хотела кататься так, чтобы после меня и смотреть ни на кого не хотелось. Вот какая вершина была передо мной. Приблизилась ли я к ней? Нам ставили «шестерки», о нас писали, о нас сняли фильм, нас одаривали лестными эпитетами. Я знала себе цену как спортсменке, как фигуристке. Но что касается совершенства нашего танца, моего исполнительского мастерства, тут я не обольщалась.»

Пришел день расставания с большим спортом:

«Решение уйти было внезапным, и поводом к нему послужило до сих пор незнакомое чувство — кататься не хочется. Конечно, мы и так понимали, что пора. Саше — тридцать лет, мне — двадцать девять. Сначала думали: ну, откатаем еще один сезон, но вот взяли и прервали тренировки в сентябре, когда уже немало сил и трудов было потрачено на новую программу. Мы понимали, что делаем что-то нелепое, несуразное, но не могли, и впервые не хотели сопротивляться наступившей апатии. От переутомления, перенапряжения бывало и раньше случались иногда такие вот приступы хандры, но на сей раз это было что-то куда более серьезное, неотвратимое. И мы пришли к выводу, что бессмысленно пересиливать себя и делать механически то, во что мы привыкли вкладывать душу. Будущее показало — мы не ошиблись: ушли в то самое время, в тот самый час. Многие, заявив, что уходят, еще некоторое время продолжают кататься, выступать с показательными номерами. С нами так не было. Мы ото всех предложений отказывались, никуда не ездили. И никогда с тех пор я не испытывала искушения выйти на лед. Наплясалась, видимо, на всю жизнь…»

«Мы собрались с духом и отправились к Чайковской домой и прямо с порога произнесли страшные для нас, да скорее всего и для нее, слова: «Лена, мы решили, что нам кататься больше не нужно». И в слезы. Я реву. Она ревет. В доме нашлась бутылка шампанского. Выпили мы по бокалу, успокоились немного. Помнится, Лена говорила нам, что это, конечно, очень горько, очень тяжело, но что, наверное, так надо, хотя она не представляет себе, как нам теперь жить дальше.»

Но кто мог подумать, что так рано расстаться придется и с ней самой…

Людмила Пахомова…Ее отец Алексей Константинович Пахомов, Герой Советского Союза, полковник авиации мечтал, чтобы дочь стала парашутисткой. Они и летала, только над льдом, над рутиной судьбы…

Ей было только 39. Маленькой Юле было 9. Сложился не только удачный спортивный дуэт, но и гармоничный брак.

Впереди ждала счастливая жизнь, любящая семья,

тренерская работа, удачи учеников.

Все оборвалось 17 мая 1986 года. Она болела долгие семь лет. Знала диагноз, после тяжелого лечения убегала на тренировки к своим подопечным.
Не верила, что может все оборваться… В это всегда трудно поверить.

Болезнь победила ее, непобедимую, лучшую фигуристку всех времен.
Танец остановился.

Но Людмила успела написать несколько книг. Одну из них она назвала: «И вечно музыка звучит»

Значит…, музыка танго «Кумпарсита» звучит. И, наверное, не я одна помню и слышу ее…

А в Париже живет ее дочь, Юлия Пахомова — Горшкова, которую вырастила бабушка, мама Людмилы. После ее смерти  Юля жила с отцом. Она не пошла по стопам своих прославленных родителей, стала дизайнером одежды. Приезжает в Москву, чтобы пообщаться с Александром Горшковым.

И помнит, конечно, маму Милу.

Которую помнят все, кто однажды видел ее в Танце…

Светлая Память…

Эта запись была сделана в 1976 году. За десять лет…