Она плывет, все еще держится на воде… но ей бесконечно больно и боль эта мучает душу… Отчего так болит душа?
Быть может, это вовсе не птица, а Царевна – Лебедь? Ведь недаром красивую женскую шею и плавную женственную походку называют лебедиными. Может быть, это Лариса, знаменитая «Бесприданница», в последние мгновенья жизни… выстрел уже совершен.
музыкальная фото- серия «Лебедь» и продолжение эссе — перед вами:
Эту потрясающую балладу исполнила Лиза Штрамбрандт, солистка группы «Двойной Бекар» на одной из презентаций «Иерусалимского журнала». Август 2013 год. Слушаешь эту песню, затаив дыхание.
Эта песней Юлий Черсанович Ким завершил свой концерт на творческом вечере поэтессы Зинаиды Палвановой. Очаровательная шуточная песня , улыбнувшая многих, и запечатленная мною.
Статью «И каждый раз — другая тайна» об этом творческом вечере, и другие видео-клипы можно увидеть в рубрике «Журналистика» по ссылке:
https://linagor.wordpress.com/2014/04/26/zinaida-palvanova/#more-362
Сперва эта стена кажется безликой светлой вертикальной панелью, но когда начинаешь вглядываться в ее очертания, то различаешь буквы на иврите, множество замысловатых, но давно привычных букв, складывающихся в слова… А затем слова складываются в имена. А имена – в судьбы – не знакомые мне.
В последний раз я смотрела немое кино… Нет, это не был фильм о незамысловатых и искрометных приключениях героев Чарли Чаплина и не горячая мелодрама с участием Веры Холодной… В последний раз я смотрела немое кино в просмотровом зале Дома – Мемориала борцов гетто имени поэта Ицхака Каценельсона. В Израиле этот музей больше знают под названием «Лохамей ха-Гетаот .
Этот черно-белый пятнадцатиминутный фильм назывался «Амбуланс»…
Рассказ из книги «Русские корни». Посвящается Дню Катастрофы… Иногда мы помним то, что было не с нами…Живем днем сегодняшним, но храним в памяти чужое прошлое… И оно становится нашим, текущим по нашим венам, стучащим в наше сердце…
— Мамочка, мне больно, скажи ему, мамочка! – кричал Володя из соседней комнаты.
Люба бросилась к нему, бросилась взглядом, криком, но на её ноги лёг кованый ботинок Рыжего, и крик захлебнулся в горле.
А Володя кричал и звал её:
– Мама, я буду слушаться, я буду хорошим. Скажи ему, мама!
Он знает, что его никогда не наказывают, потому что он плохо себя не ведёт. Но почему наказывают сейчас, почему так страшно и сильно бьют с размаху? Почему мама не идёт к нему?
Её Володя, семь веснушек на счастье, три на правой щеке и четыре – на левой. Рыжий смеялся. Смех его, как бычий храп, донёсся до неё:
– Ну что, сучка Алёшкина, добрались и до тебя.
"Multi-Focal" СТраницы Лины Городецкой 