Семен Розенфельд: «Я не хотел доставить удовольствие антисемиту выдать меня…»

Семен Розенфельд родился 10 октября. Но своим Днем Рождения считает 14 октября. День восстания в концлагере Собибор.

Мы встретились 14 октября, в солнечный ясный день. Семен Моисеевич Розенфельд  надел пиджак с орденами. Я не успела расспросить о них, хотелось поговорить о многом, а почтенный возраст моего собедника мог ограничить нашу беседу. Накануне, 10 октября Семену Розенфельду исполнился девяносто один год…Но своим днем рождения уже много лет он считает 14 октября…

Тогда, 14 октября 1943 года, тоже был ясный осенний день и было ему только двадцать один… И отчаянное желание выжить, и практически никаких шансов на его исполнение… Узник концлагеря «Собибор» — машины смерти четверти миллионов евреев Европы. Герой единственного удавшегося восстания времен Второй Мировой…

Его детство прошло в зеленом местечке Терновка Винницкой области, месте, которое сам Семен называет забытым Богом и людьми… До ближайшей железнодорожной станции более тридцати километров, что во многом предрешило трагическую судьбу еврейской общины … Впрочем, родители называли его Шлойме. А рядом росли сестры Рая и Клара… Дружная еврейская семья… Затем сестры покинули отчий дом… Клара уехала к мужу на Дальний Восток, Рая работала медсестрой в Казахстане. Так что опорой для родителей оставался сын…В июне 1940 года Семен закончил школу. Начинал он свое образование в еврейской школе, но в середине тридцатых ее расформировали и ученики влились в сельскую украинскую школу… Сколько лет прошло, но и сейчас помнит Семен выпускной вечер, компанию молодых друзей и первый танец, который в его жизни оказался «белым». Просто девушка Хана из соседнего местечка Серебры сама решила пригласить высокого застенчивого парня на вальс… Много позже он встретится с ней, но сердце его уже будет занятым… А тогда, вскоре после окончания школы, Семен Розенфельд попрощался с родителями: пришло время идти в армию… Если бы он знал, что прощается навсегда…«Ах, война, что ты, подлая, сделала…»

Рассказывает Семен Розенфельд:

— В октябре 1940 года меня призвали в армию и отправили в Латвию, в район Даугавпилса. Но вскоре перевели в Белоруссию. Наш артиллерийский полк стоял между Минском и Барановичами. Там и застала нас война… Минск был сдан практически без боев… 27 июня мы покинули город, а на следующий день он был уже оккупирован. А мы отходили… Где-то под Березином мы развернули свою батарею оружия и приняли бой… Сбили семь танков, командир полка сам был наводчиком… Немцы от нас такого сопротивления не ожидали… В этом бою меня контузило…Помню боль резкую, что вдруг проникла в тело, я потерял сознание и когда пришел в себя, то был уже в плену…

Пешком нас гнали до Минска, нога, в которую попал осколок нарывала… Вот так я и шел со всеми…Немцы загнали в лагерь под Минском порядка 150 тысяч военнопленных. А вскоре началась селекция. Отбирали евреев…

— Вы сразу вышли?

— Я задумался на секунду, как поступить. И в это время словил взгляд командира своего отделения, испытывающий взгляд: выйдет – не выйдет …Я всегда чувствовал в нем антисемитский душок… Решил, что не доставлю ему удовольствие выдать меня и вышел из строя сам…Нас было двести тридцать военнопленных – евреев из разных дивизий… Тяжело оказаться в плену всем… Я видел комиссаров, которые отрывали звездочки с погон, видел офицеров, которые брили голову наголо, чтобы быть похожими на солдат… Но хуже всего было нам… А вскоре нас перевели на улицу Широкая …

   Сделаю маленькое отступление и скажу: звезда судьбы Семена Розенфельда была счастливой и она сопровождала его все годы войны… Концентрационный лагерь на минской улице Широкой, нынче ул. Куйбышева был предназначен для гражданских лиц, в нем содержалось небольшое количество военнопленных. Кстати, именно этот лагерь посетил Гиммлер, когда в августе 1941 года прибыл в покоренный Минск. Для него был организован показательный расстрел ста евреев из минского гетто. Но вернемся к рассказу Семена Розенфельда, который перекликается с моими размышлениями о его судьбе…

— Да, нас не расстреляли в этом лагере…но к весне 1942 года из нашей группы в живых оставалось не более 10-15 человек… пленных морили голодом и заставляли трудиться с утра до ночи на строительных работах. Сто двадцать граммов хлеба в день и жидкая баланда на обед — вот и вся еда. В этом лагере содержались привезенные узники минского гетто, высококлассные портные и сапожники, которые обслуживали немцев, пока были им нужны. Вместо обеда нам часто давали нетолченое просо… Люди от такой пищи страдали несварением желудка и умирали… Я понял, что так пропаду…нашел консервную банку, прикрепил к ней проволоку… И когда получал черпак этого проса, то клал эту эрцац — кашу туда… А затем зубами перемеливал до состояния пшена, только потом проглатывал. Так работал инстинкт самосохранения.

А позже к нашей группе добавили других евреев – военнопленных. Тогда туда и попали Александр Печерский, Аркадий Вайспапир и другие будущие узники Собибора. После двух лет в белорусском плену, в сентябре 1943 года нас посадили в эшелоны по сто человек в вагон и отправили куда-то… Ехали трое суток… В маленькое окошко пытались рассмотреть название населенных пунктов и поняли, что мы в Польше…

   Эшелоны прибыли на боковую ветку к вечеру. Их высадили на станции и повели через сосновый лес. После трех суток заточения в вагонах можно было вздохнуть свежим воздухом, наполненным запахом смолы… Но недолго этот свежий воздух продолжался в их жизни… Группа военнопленных, прибывшая вместе с гражданским населением оказалась в концентрационном лагере «Собибор» …

Сперва показалось, что это вполне цивилизованное место… аккуратные бараки… новопривывших военнопленных даже напоили кофе …А где люди, которые приехали с нами? – спросили они кого-то из старожилов. И им показали на небо…

Здесь автор статьи позволит себе представить читателю маленькую историческую справку о концентрационном лагере «Собибор» :

«Собибор» — лагерь смерти, организованный нацистами в Польше. Действовал с 15 мая 1942 года по 15 октября 1943 года. Его штаб состоял из около 30 унтер-офицеров СС, многие из которых имели опыт участия в программе по эвтаназии. Рядовых охранников для несения службы по периметру лагеря набрали из коллаборационистов — бывших военнопленных из Красной Армии.

Лагерь делился на три подлагеря, у каждого из которых было своё строго определённое назначение. В первом находился рабочий лагерь (мастерские и жилые бараки). Во втором — парикмахерский барак и склады, где хранили и сортировали вещи убитых. В третьем находились газовые камеры, где умерщвляли людей. Для этой цели в пристройке у газовой камеры было установлено несколько старых танковых моторов, при работе которых выделялся угарный газ, подаваемый по трубам в газовую камеру.Большинство заключённых, привозимых в лагерь, умерщвляли в тот же день в газовых камерах. Лишь незначительную часть оставляли в живых и использовали на различных работах в лагере.

В течение полутора лет действия лагеря в нём было убито около 250 000 евреев

Вот такие сухие документальные строки…Можно добавить еще, что фабрика смерти работала исправно. Жизнь человека, попавшего на территорию третьего подлагеря «Собибор» продолжалась не более часа. Люди не знали, что ждет их в кирпичном здании, называемом «Баней», до последней минуты не осознавали, куда их направляют… А когда начинали понимать, было поздно…Женщин и детей стригли. мамы вели за ручку детей… В «баню» одновременно вмещалось около восьмисот человек… Часто работа «банщиков» продолжалась с утра до вечера… Однажды, в апреле 1943 года, в честь приезда в концлагерь   рейхсфюрера войск СС Гиммлера в газовых камерах было устроено показательное умерщвление 300 красивых молодых девушек, собранных вместе для этой цели.

И сюда, в концлагерь «Собибор», 22 октября 1943 года попала группа советских военнопленных евреев. Среди них — двадцатилетний Семен Розенфельд…

— Нас посадили на землю, а потом построили и велели выйти из группы профессиональным рабочим. Я к тому времени уже понимал, что представиться специалистом – единственный способ оставаться дольше в живых. И когда вызвали столяров, я вышел… Специалистами в нашей группе назвались восемьдесят человек, Среди нас был и Александр Печерский. Он был старше многих, высокий статный мужчина… И так мы оказались в первом рабочем лагере.

— Третий лагерь вам был виден?

— Он был отделен от остальных и достаточно хорошо замаскирован для посторонних глаз. Но нельзя было замаскировать постоянный черный дым в небе и запах печеного мяса…. Мы знали, что это за дым…

— А как начиналась подготовка к восстанию?

— В лагере уже была подпольная группа, руководимая польским евреем Леоном Фельдхендлером и планирующая массовый побег. Леон, сын раввина, возглавлял портные мастерские. Он попросил познакомить его с Печерским. И вскоре передал Александру руководство группой, став его заместителем… Конечно, побег был тщательно спланирован… Мы ждали дня, когда немецкий лагерный состав будет не полным, они ведь уезжали в отпуска… И выбор пал на 14 октября.

У каждого из членов подполья была своя функция… В первую очередь нужно было ликвидировать немцев… Для этого мы, рабочие, должны были пригласить их в свои мастерские, кого на примерку к портному, кого – к сапожнику… Одного из немцев позвали на склад отсортированных вещей, хозяева которых уже ушли на небо… Ему сказали, что есть хорошее кожаное пальто для него… Там и убили.… Я должен был ликвидировать в столярной мастерской коменданта первого лагеря Карла Френцеля , мы стеллаж по его заказу делали…Не пришлось марать об него руки, он не пришел. Но я не задумался бы ни на минуту…. Конечно, все предусмотреть было невозможно… Один из немцев закричал, его конь заржал, это могло привлечь внимание охраны… Вся операция длилась час… С четырех до пяти часов… Захватить оружейный склад, как планировалось, не получилось… И Печерский дал указание всем собраться… Я должен был вывести столяров на центральную площадку…Призывом к действию были услышанные слова песни : «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц…», которые пропел Борис Цибульский, еврей из Донбасса. Это был сигнал, что немцы ликвидированы…

Мы не могли медлить ни секунды… И когда собрались все, кто планировал побег, мы бросились к заграждениям…Я бежал с сторону караульного помещения и держал в руках топор, которым должен был убить Френцеля… Я предполагал, что в том районе нет минного поля… С помощью топора удалось как-то сделать проем в заграждении, люди метались… Нужно было торопиться, охранники в первые секунды были растеряны… Но затем началась стрельба… Многие падали… Когда я уже отбежал от забора в сторону леса, то почувствовал боль в ноге… вновь пуля прошла рядом, но задела неглубоко… Я бежал и ложился, вновь бежал… лишь бы подальше от проклятого места, ближе к лесу…И добежал.

По лесу разбрелись группы…так мы ходили два первых дня после побега… Затем поняли, что это опасно, и мы поделились на группы, я остался с пятнадцатилетним Боликом из Лодзи. Родители Болика погибли в «Собиборе» , а его оставили брить женщинам волосы перед отправкой в газовые камеры… Позже к нам присоединились два брата Маник и Юзик из Хелма. Они находились в  лесу уже долгое время, после того, как им удалось бежать из города перед акцией…И в этих польских лесах мы продержались до июля 1944 года…

Как продержались? Построили два бункера, в которых ночевали… Крали у польских крестьян провизию по ночам, однажды украли целую свинью… что делать… надо было выживать. Нам очень помогло, что у братьев были связи в округе. Их отец до войны вел торговлю с местными крестьянами, покупал у них гусей… Наверное, вел торговлю он порядочно, и люди помнили его… Конечно, это было очень рискованно, но иногда Маник и Юзик выбирались к знакомым полякам и те давали им хлеб… Так мы протянули девять месяцев жизни в лесу…

— А как продолжилась ваша жизнь после освобождения Польши?

— Ровно три года прошло с 22 июля 1941 года, того дня, как я попал в плен, …А 22 июля 1944 года я пришел к коменданту уже освобожденного польского города Хелма и сказал,что хочу вернуться в армию…. Три недели со мной работали люди из СМЕРШа, записывали все показания… Но потом я все же вернулся в строй, присоединился к 39 гвардейской мотострелковой дивизии и продолжил воевать. В районе Познани был ранен в правую руку, чудом избежал ампутации пальцев, …а после госпитализации вновь вернулся в строй.

Победу Семен Розенфельд встретил в Берлине. К этому времени он уже знал, что случилось с матерью, отцом и всей большой родней в далеком от железнодорожных путей местечке … Две тысячи триста человек были расстреляны на опушке леса. В двух километрах от Терновки. Светлым весенним днем, 27 мая 1942, года исчез мир целого еврейского местечка. Мама больше никогда не назовет сына Шлоймеле, не увидит дочек…

Рядовой Семен Розенфельд все-таки вернулся в родные места. Сразу после демобилизации в ноябре 1945 года. Он не знал тогда знаменитое стихотворение «Враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью…Куда теперь идти солдату, кому нести печаль свою…» И он ушел из Терновки, чтобы больше никогда не вернуться… В соседнем городке Корчеватое жил его дядя, брат отца… Там поселился и Семен… Было ему 23 года… Среди них три года жизни – в нечеловеческих условиях концлагерей и леса… Но молодость берет свое, и Слава Богу! Семен полюбил Женю Розенфельд, свою двоюродную сестру и вскоре молодые поженились… невесте даже не пришлось менять фамилию… Женя прошла войну на фронте, была телеграфистской. Они вместе вернулись к мирным будням…

Родились сыновья Михаил и Роман, появились внуки, с 1990 года местом жительства стала Земля Обетованная. В позапрошлом июне Евгении Иосифовны не стало… Годы безжалостны к нам…

Нет теперь и большинства друзей и соратников Семена по восстанию в собиборском концлагере… Чудом выживших в огне тех дней, они уходили от болезней и старости… Болик, Дов Фрайберг , польский мальчик, с которым Семен прожил в лесу девять долгих и страшных месяцев, стал свидетелем на суде Эйхмана, автором нескольких книг о Катастрофе. Дов умер шесть лет назад… Давно нет «сердца и мозга восстания» Александра Печерского, с которым Семен поддерживал многолетние дружеские отношения…Сегодня в Киеве живет Аркадий Вайспапир, в Рязани – Алексей Вайцен…Последние герои того далекого октябрьского дня…

Их не забывают… В Израиле есть улица Александра Печерского, живут на ней жители галилейского Цфата. В Бостоне установлена величественная стеклянная Стелла в память о жертвах Холокоста и есть там отдельное посвящение восставшим «Собибора». В 1987 году в Голливуде вышел фильм режиссера Джека Голда «Побег из Собибора». А рядом с хостелем, где живет Семен Розенфельд, на тель-авивской улице с многообещающим названием Дерех hа-Шалом (дорога мира) поставлен памятник его руководителя Александру Печерскому, командиру и человеку… Даже Россия пытается проснуться от тяжелого летаргического сна и вспомнить, что многие герои Собибора – были советскими гражданами… В прессе появилась информация, что президент Путин поручил Министерству обороны «проработать вопрос» об увековечении памяти героев Собибора. В частности, речь идет о присвоении звания Героя России (посмертно) Александру Печерскому.

А концентрационный лагерь смерти «Собибор» на следующий день после восстания прекратил существование и вскоре был сровнён с землей, нацисты не хотели оставлять даже след своего поражения…После войны польские власти построили на этой территории детский сад… И только через двадцать лет, в 1965 году, здесь был установлен мемориальный комплекс: из верхнего слоя земли был насыпан огромный курган, полный человеческих костей и золы от сожжённых тел. А у входа – скульптура Женщины с ребенком… И бесконечная вечная скорбь…

Статистика – сухая наука… Но хочется привести некоторые данные, о которых я услышала в документальном фильме о «Собиборе»… В рабочем отсеке концлагеря на момент восстания находилось пятьсот пятьдесят узников…Сто пятьдесят отказались участвовать в побеге и были убиты после восстания. Восемьдесят подорвались на минных полях, окружающих концлагерь. Сто семьдесят беглецов были обнаружены немцами в лесу и казнены. Девяносто два человека, находившихся в тайниках были убиты от рук польских местных жителей. Пять бежавших погибли уже в партизанских отрядах. Пятьдесят три участника восстания дожили   до Дня Победы…

Можно с грустью сказать, всего – пятьдесят три… А можно, взглянув на членов семьи Семена Моисеевича Розенфельда сказать, выжило гораздо больше…

И мне сложилось сфотографироваться на память с Семеном Моисеевичем

Октябрь 2013 г.

***

Октябрь 2016 г.

Я рада добавить к этому материалу свежую фотографию Семена Розенфельда с сыном, внуком и правнучками… Вот оно продолжение Судьбы.Ради такого фото и было в истории Катастрофы восстание в лагере смерти Собибор…

До 120 — Семену Моисеевичу! 

**Перепечатка этого материала возможна только после получения разрешения от автора.